"То, что модно,- то красиво!" (Н. Степанян)

Четверть века назад мне довелось выступать перед многолюдной аудиторией на тему: "Можно ли сопротивляться моде?" Собравшиеся (назовем их "специалисты и заинтересованная общественность") были настроены по-боевому и готовы к борьбе. Я же сказала: "Нельзя! Пустая трата времени!" - и постаралась объяснить - почему, и призвала к куда более сложному делу - к работе "в русле", к соревнованию с зарубежными профессионалами в деле моды, к увлекательной, но непростой работе... И что характерно: настроенный на борьбу зал облегченно вздохнул. Зал улыбался и вслушивался. А потом - рукоплескал. И вот произнесенные тогда мысли хочется сегодня повторить (они не увяли за прошедшие лета), их хочется повторить потому, что сдается, именно сейчас мы можем не только в мечтах, но и в реальности включаться в дело.

Мода вступила в благоприятную полосу, назовем ее условно "демократизация на основе благосостояния". Демократизация бывает и на основе подчеркнутой скромности, мода это уже отражала. Благосостояние может быть понято как сословное или личное - мода эти эпохи тоже проходила. Сегодня по-другому. Не кошелек диктует моду. Не положение на социальной лестнице - мода его игнорирует. Что же сегодня определяет моду, где она "заваривается"?

И снова - воспоминания. Зачин тот же: "Четверть века назад..." с коллегой и другом Н. С. Николаевой мы решили написать книгу о синтезе искусства как постоянной проблеме творческой (архитектурной в первую очередь) практики, суть которой в создании стилистического единства всего, что находится в среде человеческого существования. Заявка на книгу была утверждена издательством "Искусство", книга же, к сожалению, написана не была, нас отвлекли другие заботы. Но разработанный план той ненаписанной книги был интересным. Опус должен был делиться на три части. Первая называлась "Храм", вторая - "Дворец", третья - "Город". Эпицентр творческих усилий перемещался в истории именно таким образом.

Начиная с середины XIX века вся проблематика синтеза искусств была стянута к Городу, Улице, массовому городскому жилью, промышленным и общественным объектам. Конечно, как раньше, зодчих и художников волновали храм и дворец, городской особняк и сельская архитектура, но они видоизменялись, переименовывались, соотносились с главными решениями, продиктованными городским пространством, городской жизнью. На авансцене был Город, и мода это знала. Будучи инструментом утверждения более длительной категории - стиля, она промывала для нового стиля пути.

Война 1914 года стала своего рода рубежом для моды - отсеклись до колен юбки и сделалась "пешеходной" обувь. Жизнь - ее темп, формы трудовой деятельности, новые виды транспорта, общественного и индивидуального, - сближала мужской и женский костюм (отсюда - подложные плечи). "Женские седла" для верховой езды и дамские велосипеды продержались недолго, юбки-штаны и брюки на женщинах были предметом бурного обсуждения недолго. Сегодня это быт. И начиная с 50-х годов по сей день через все отступления, повороты и экивоки, свойственные моде, можно проследить основную тему формообразования модного костюма. В его основе - образ свободного движения свободной, раскованной в своем поведении личности. Таков общий план картины.

Но кроме осознанного путем многолетних наблюдений общего плана есть конкретная деловая практика - людей надо одевать, одежду - производить. Причем - каждого одеть по-своему, потому что индивидуализация не менее важная черта современного общественного умонастроения, чем демократизм. Да, все одеваются, "как все", мгновенно узнавая, что сейчас "все" носят, именно это считая красивым и остронеобходимым для высокого тонуса, но при этом сохраняя и действительно воплощая себя, объявляя своим внешним видом - "Это Я".

Новый Арбат стал излюбленным местом прогулок москвичей...

Каждый из названных аспектов жизни модной одежды должен быть осознан специалистом, требует внимания, их надо разъединять и работать над каждым в отдельности, но надо их и объединять, иначе общий ход дела разладится. Напрашивается аналогия с военной кампанией, где стратегические замыслы генерального штаба воплощаются армиями, а есть еще и тактика боя, а в нем - действие каждого. Аналогии можно множить, ведь практически каждое растянутое во времени деяние имеет несколько ступеней обобщения.

Быть профессионалом в области моделирования значит учитывать многое. Но кроме учтенного и осознанного есть еще огромная область интуитивного: модельер должен обладать интуицией. Его опыт, его собственное самочувствие в социуме подсказывают ему направление работы, он должен чувствовать "дух времени", изменения общественного идеала и суметь это отразить во внешнем облике людей. Великий модельер может не только следовать, он может и диктовать. Именно в такой иногда открывающейся возможности и заключен, вероятно, азарт работы модельера.

Сегодня положение в области одежды требует от нас решительных действий и определенных организационных перемен. Желание менять и действовать наблюдается, сделаны даже некоторые шаги в этом направлении. Момент допускает напутствия, а может быть, и ждет их!

"Много лет назад..." меня спросили перед публикой, как я представляю себе "молодежную моду", костюм современного молодого человека, работу модельера над его образом. Повторяю свой ответ: "Никак". Нет молодежного костюма отдельно от детского (возраст от 1 до 15 лет), от взрослого (35-65 лет), от одежды людей пожилых (65 - бесконечность). Нельзя весело, остро и одновременно пристойно одеть человека в возрасте от 15 до 35, нельзя требовать от него самого в этом отношении ума и такта, если до 15 лет его одевали абы как. Тогда после 35 он начинает помахивать на себя рукой, а к 65 натягивает на себя что попало... Юноша, чтобы правильно и привлекательно одеться, должен быть окружен очаровательно одетыми детишками (сам был таким!), элегантно одетыми людьми среднего возраста и достойно одетыми стариками (сам будет таким!). Психика человека неделима, как жизнь, она развивается единым потоком. Споры вокруг собственно молодежной моды завариваются, когда об этом забывают.

Вот задача номер один - правильно одеть все возрасты и твердо держаться этого принципа.

Второе напутствие - не слишком отделять друг от друга варианты одежды на разные случаи жизни, не слишком рассчитывать на переодевание по нескольку раз в сутки. Резко разделенной на рабочие и свободные часы одежды сейчас нет, "дома" и "на людях" сближено. Конечно, хорошо, когда имеется специальный вечерний туалет, но чаще всего он - в шкафу. "Большой выход" исчисляется несколькими случаями в году, причем кино из этих случаев выбыло давно, да и в театр люди идут прямо с работы. Даже в праздновании дня рождения только "круглая" дата может потребовать специального туалета. В гости? Одеться в "классическое вечернее" значит смутить всех и стать посмешищем.

Модельеры всего мира подметили тенденцию сближения самоощущения человека в разных жизненных ситуациях и медленно, но твердо осуществляли воплощение этой черты в одежде. Одежда туристов мало чем отличается от одежды спешащих на работу (завод, институт - без разницы) людей. Те же куртки, штормовки, кроссовки... Будь везде и всегда как дома, будь под взглядом тысяч, как если бы ты был один или в кругу самых близких, двигайся свободно, выражайся без помех - таковы черты желанной нормы поведения.

Вопрос, как отражает модная одежда стиль поведения людей, их манеру общения, как фиксирует она малейшие изменения в этикете, - особый и чрезвычайно интересный вопрос не только для искусствоведа, но и для психолога. Мы даже не подозреваем зачастую, как зависят наша жестикуляция, темп движения, походка, сама "интонация" общения от того, что на нас. Одежду называют "второй кожей" не только потому, что это - оболочка, но и потому, что ее сращенность с человеком носит гораздо более глубокий характер, чем это принято считать. Одна и та же женщина - разная в брюках, короткой узкой и длинной широкой юбке, один и тот же мужчина - разный в рубашке с открытым воротом, обмотанный пестрым шарфом или "при галстуке". История костюма - это история норм поведения.

Шекспировская героиня в костюме, нарисованном Александрой Экстер и...

Третье напутствие - включать в арсенал своих сочинений в области модной одежды всю историю костюма и народный костюм всего мира или по крайней мере одной шестой части земной суши, на которой расположена наша страна. И не только историю костюма, но и всю историю культуры, весь объем сведений, которые получает смолоду современный человек. Наш кругозор сегодня не имеет границ, и круг ассоциаций, которые призван вызывать модный костюм, может быть безграничным тоже. Старый дагерротип и фильм времен немого кино, внешность литературных героев и героев живописных полотен, ложась в основу современной одежды, инспирируя новые линии и колорит, вполне соответствуют нам. Секрет очарования облика может быть и не расшифрован каждым, но он известен специалистам: это модельер "срежиссировал" круг воспоминаний и оду сотворил внешность современника, точно выявив один из пластов его культурного багажа. Хочется вспомнить зал моделей Ричарда Нейпиера на его выставке в Москве в 1982 году - ведь каждый третий зритель произносил "Аэлита!" - это был явный для всех ключ образа, выявленного в тот год талантливым художником фирмы "Пьер Карден".

Где бы ни работал модельер, он не должен эксплуатировать лишь один, пусть даже прекрасный и душевно близкий ему мотив. Верность такого рода похвальна только на словах - на деле она становится одной из причин провинциальности. Учтем метод работающих в Париже известных модельеров-японцев: наверно, непросто было Кендзо или Ханае Мори войти в сложившуюся когорту Французских Больших Домов. Но они вошли и потом, утвердившись, в течение пяти лет начиная с 1980, лансировали традиционные для своей родины формы костюма, внедряли их в сознание современных европейцев. Возможно ли было бы это внедрение, этот "диффузион", как называют такие серии во Франции, без постепенного освоения Европе всего что связано с культурой Дальнего Востока - прошлой и современной? Смесь из стихов-хокку и "Записок у изголовья", переведенных на все европейские языки, фильмов Куросавы и уроков икебана легко включила в себя вышитые запашные кимоно и широкие пояса, они естественно вышли на гребень моды.

Жану Кокто принадлежит крылатая фраза: "Относитесь к моде серьезно, ведь она умирает такой молодой...". Это было сказано в 1910-е годы, в эпоху дягилевских антреприз, в эпоху коренных перемен в европейском костюме. Менялись объемы и силуэты, менялись - неизбежно - манера носить платье, весь ритм движений, походка, жестикуляция. Кстати сказать, "Русские сезоны" в Париже следует вспомнить не только как эпоху "знакомства с балетным и оперным искусством России", не только как время лидирующего участия России в художественной культуре Запада, но и как время нашей инициативы в деле пересмотра сложившейся за столетия до этого системы внешних проявлений жизни человека, жестикуляции, этикета. Об этом мало говорят, а стоило бы. Русская сцена - причем сцена не стационарная, а кочующая по всем крупным городам Европы и США, - стала местом, где широкому зрителю передавали все, что обнаружили в живой жизни мастера искусства. На грани XIX и XX веков художники вышли вперед как разведчики нового, они уже перенесли в станковую живопись и скульптуру сочетание открытых цветов, буйство природы экзотических стран, новые ритмы, движения людей нового века. Теперь в спектаклях находки обкатывались и получали всеобщее признание. Вот список имен мастеров XX века, оформлявших спектакли и программы труппы Сергея Дягилева на протяжении трех десятилетий (перечисляем по алфавиту): Бакст, Бенуа, Брак, Делоне, Дерен, Габо, Гончарова, Кирико, Кокто, Ларионов, Мари Лорансен, Матисс, Миро, Певзнер, Пикассо, Рерих, Жорж Руо, Серов, Судейкин, Федоровский, Челищев, М. Эрнст, Эрте. А после смерти Дягилева у его продолжателей - еще и Леже, Пикабиа, Шагал, Дали... Что можно добавить к такому списку? Только деталь - среди немногих, провожавших в Венеции Дягилева в последний путь, была Коко Шанель - уже известный модельер, близкий друг, помощник, иногда - финансист.

...эстрадная певица 80-х годов

Театральные подмостки (сегодня в большей степени - эстрадные подмостки) - место, где происходит первая проба модного силуэта. Не случайно современные молодежные вечера (или организованный отдых в дискотеках) становятся слепком именно эстрадного спектакля. Нашим модельерам это следует учесть.

Образ свободного движения: гурия. Л. Бакста

И современная женщина

И последнее - не настаивать на найденном, не увлекаться тиражированием, как бы хорошо модель ни "шла" сегодня. Ничего, кроме тягостной завали модной вчера одежды, мы этим не добьемся и каждый год будем стоять перед проблемой ее реализации, а это очень трудно, когда речь идет о сотнях тысяч экземпляров... В моде больше, чем в любой другой области, надо уметь распрощаться с находкой ради новинки. Причем, что интересно: можно вывести на сцену по второму кругу, а иногда на протяжении человеческой жизни и по третьему, силуэт и детали костюма прабабушки, они "смотрятся", они способны жить, но это невозможно в отношении вчера модного. В области моды вчерашнее невыносимо, позавчерашнее - возможно. Тут вступает в силу механизм, заложенный в нашем культурном сознании: память оживляет давнее, оно становится милым и входит в современную одежду особой нотой, создавая своего рода опоры в потоке меняющихся впечатлений.

Итак, быстро менять, создать новый темп круговорота готовой одежды, создать обширную и действенную сеть учреждений, способных выпускать "малые серии". Пусть областью фабричного производства останется практичное, деловое, связанное с погодой сезона или с особенностями конкретной работы. Пусть модное "разукрупнится".

А куда отнести официальный костюм, спросите вы? Ведь в каких-то сферах он обязателен, и область модных перемен, как и столетие назад, тут ограничена понятиями "шире - уже". Конечно, индивидуализация проникает и сюда, но не разрушает сложившийся стереотип, такой солидный, стабильный... Переживут ли "костюмы-тройки" и "двойки" удары, которые на них обрушиваются со всех сторон, перевалят ли они за второе тысячелетие нашей эры? Отвечаем: "Если перевалят - значит, так надо, но если исчезнут - плакать не будем".

И совсем уже последнее, на прощание: решить все с модной одеждой раз и навсегда нельзя. Тут, как и в области обеспечения пищей, образования, здравоохранения, должна быть постоянная работа, ежедневное решение выдвигаемых жизнью задач. Это - как дыхание. Набрать воздух и застыть невозможно, ровный, постоянный, налаженный ритм вдоха и выдоха и есть Жизнь.