Новая ювелирная пластика (Н. Василевская)

Ленинградские художники-ювелиры показали в Голубой гостиной ЛОСХ уже пять экспозиций. Они называют их "Ювелирная пластика". Идея организации таких выставок восходит к керамической - "Одна композиция". Ювелиры следуют тому же принципу, что и керамисты, - каждый художник показывает одну работу, а сами выставки становятся своеобразной антологией современного ювелирного искусства. В отличие от керамистов, у ювелиров есть своя инициативная группа по отбору произведений, своего рода выставком.

Четвертая выставка, состоявшаяся в сентябре 1985 года, показала, что ювелирная пластика ленинградцев носит во многом станковый характер, она дала возможность уточнить как некоторые важные аспекты этой тенденции, так и ее интерпретацию в работах последних лет.

Вот взвивается вверх, как крылатая Ника, керамическая условная форма, украшенная тонкой россыпью меди, созданная Викторией Игнатьевой. А латунный попугай - "Конкистадор", созданный Виктором Анипко, - какой значительный образ! Высоким мастерством, высокой ювелирностью исполнения привлекает "Птичий рынок" Анатолия Беланова. Десятисантиметровый натюрморт Татьяны Макиевской исполнен с жанровой взыскательностью малых голландцев. Великолепна анималистическая мелкая пластика Юрия Киреева. Задумчивостью веет от "Лунной ночи" Томаса Дзебисашвили, поэтичностью - от работы Ларисы Тиллинг "Окно на чердаке". Тонкостью вкуса и ювелирностью исполнения отличается работа Наталии Быковой "Начало". На лазуритовых кубиках (7 кв. см) - мельхиоровые озерца с фигурками, мини-пейзажи Виктора Спивакова. Значительны художественный замысел и нетривиальность пластического воплощения "Музыканта" Александра Гордина. Необычной скрупулезностью исполнения, соединением многочисленных приемов ювелирного дела привлекает композиция Вадима Антонова "Горы"...

Традиционная триада анализа произведения декоративно-прикладного искусства - материал, форма, роспись. То, как чувствует художник материал, - главный критерий оценки. Затем - как состоялась форма, и затем - как лег на нее рисунок (роспись).

С усилением самостоятельной значимости декоративного искусства возникла нацеленность на программную образность. Именно она создала специфику современной декоративной пластики. И при анализе таких произведений первым критерием оценки уже является сплавленное в единое целое определение состоявшегося и чувства материала и образности или, точнее, образа в материале, В такой интерпретации анализ, конечно, более всего схож с анализом скульптуры, где тоже материал весьма самоценен (не надо путать с материалом в живописи и графике как листа, плоскости). Здесь он выступает во всех аспектах найденных претворений или технологических особенностей не в первозданном виде, а в уже претворенном, укрощенном эстетической волей художника, поданный как новая эстетическая самоценность. Не случайно поэтому, что декоративное искусство разделилось на жанры именно по материалам - стекло, керамика, иногда в соединении с техникой, например чеканка.

В. Анипко. Композиция 'Попугай'. Литье, яшма

А. Гордин. Композиция 'Музыкант'. Мельхиор, стекло, пайка

Анализируя новую ювелирную пластику, я основным достоинством этих работ считаю соединение материала и техники исполнения с точно найденной образностью. Под этой "найденностью" я подчеркиваю тенденцию последних лет - к более интимному, камерному общению с человеком. А это в свою очередь предопределяет и круг тем, выбираемых художниками. Здесь более уместными оказываются лирические мотивы, а не раскрытие глобальных аспектов и состояний жизни.

И, пожалуй, тон этой тенденции был задан В. Игнатьевой. На первой выставке ювелирной пластики была экспонирована ее композиция "Былинки". В ней была какая-то особая проникновенность в интерпретации выбранного мотива. Используя медь и керамику как основные материалы, Игнатьева нашла такое их соотношение, которое обогатило цветовое и пластическое звучание каждого материала. Введя в композицию мельхиор, она придала всей работе особую "воздушность". Мелкие шарики соединяются со стеблями-нитями подвижно и при легком движении колышутся, усиливая живость и непосредственность созданного образа.

Медь и керамика блестяще соединены в композиции В. Игнатьевой "Маски". Три маски, скорее, три декоративные лорнетки с россыпью из мелких керамических цветов, которые сдерживает крученая и гладкая медная нить - три лица, три улыбки, маскарад... Образ лаконичен и убедителен. Один из сильнейших ювелиров Ленинграда, превосходно работающий в Ювелирпроме с золотом, бриллиантами и другими драгоценными металлами и камнями, она каждый раз для выставки "Ювелирная пластика" создает новые, оригинальные композиции, подтверждающие истину: богато делают те, кто не умеет делать красиво. Пример В. Игнатьевой значителен в современном ювелирном деле именно этим - использованием недорогих металлов и полудрагоценных камней с большим художническим тактом, что и делает их произведениями искусства.

От выставки к выставке художники в своих работах усиливают и разнообразят лирическую направленность.

Камни. Кто не знает их власти над воображением художника, их притягательной силы. Моховой агат в интерпретации Б. Соколова - таинственность неведомого мира. Заключенная в латунь, его сфера манит красотой цветовых переходов. П. Браславский режет этот камень на небольшие плакетки, создает мини-пейзажи, каждый со своим определенным настроением.

В. Долгов. Композиция. 'Натюрморт'. Резьба по раковине

В. Сиваков. Композиция 'У пруда'. Лазурит, яшма, мельхиор, смешанная техника

Технику римской мозаики демонстрируют миниатюрные портреты и композиция "Птичий базар" В. Соловьевой. Звучные по цвету, крохотные по размеру смальты подобраны поистине с живописной выразительностью. Особенно это проявилось в композиции "Два портрета".

Одна из самых значительных областей работы по камню - глиптика. Однако с уходом общественно-экономических формаций, породивших ее, развитие глиптики остановилось в конце XIX столетия. В XX веке этот пленительный вид искусства не может достичь высот, подобных пройденным. Все варианты возрождения резьбы по камню и раковине в камеях и инталиях производят впечатление вторичности, несмотря на современные сюжеты и образы.

Однако в единичных случаях здесь достигаются определенные успехи. К ним следует отнести резьбу по раковине ленинградца В. Долгова в его работе "Натюрморт". Низкий рельеф подобен тонкой графике, холодный колорит подчеркивает трепетность тонких линий и очертаний предметов. Изображение на вогнутой плоскости - конструктивный ход, вносящий некоторую новизну в традиционное исполнение.

Значительное количество работ ювелирной пластики исполнено только в металле. "Чистое" традиционное литье, выколотка, пайка, монтировка - наиболее применяемые техники. Среди этих работ мне хочется особенно выделить сильную пластику В. Анипко. Его "Охотничьи призы" - монолитно плотные, скульптурно осязаемые ритоны - будто вынесены из средневековых замков. Сидящий в кольце попугай - агрессивный "Конкистадор". Метко схвачено состояние настороженности, готовности к драке. Латы и перья - едины, широкая щель отсекает нос-клюв, торчат перья, блестит яшмовый глаз - все сосредоточено к бою. Эмоциональная сила образа и пластическая адекватность его претворения делают эту работу весьма значительной в художественном отношении.

Ю. Паас-Александрова. Композиция 'Пегас'. Литье

Л. Тиллинг. Композиция 'Клоун'. Мельхиор, металлическая сетка, смальта, смешанная техника

В. Малов. Композиция 'Майская ночь'. Мельхиор, латунь

В. Игнатьева. Композиция 'Маски'. Медь, керамика, смешанная техника

Но для ювелирной пластики более характерны мелкие, изящные работы, в которых художественное литье проявилось во всех особенностях приема и ювелирности. Таковы работы А. Беланова, Т. Макиевской, Ю. Паас-Александровой. Однако, как ни парадоксально, но фигуративная пластика известного и сильного ювелира Паас-Александровой оказалась сухой, надуманной ("Субботник") или претенциозной ("Корни жизни") и значительно уступала по образности работам В. Анипко.

Многие композиции, созданные в металле, могут служить декоративными украшениями жилого интерьера. Таковы "Майская ночь" В. Малова, "Этюд" Г. Поскребетьевой, фигуративная пластика "Весна" Н. Гущиной. Они незатейливы по сюжету, пластически ясно построены, небольшого размера, им свойственны тщательная проработка материала, умелое выявление его декоративных свойств. Их образ носит станковый характер, но благодаря декоративной трактовке материала они воспринимаются скорее как мелкая пластика. Как правило, это одиночные предметы. Составные композиции для бытования в жилом интерьере малоподходящи, так как, поставленные случайно, теряют задуманную художником образность. Примером этому могут служить трехфигурная композиция В. Поволоцкой "Этюды" из камня и работа Ю. Жохова "Люди, судьбы" из нержавеющей стали. Композиция Поволоцкой посвящена ставшей в последнее время достаточно тривиальной теме "Семья". У Жохова замысел ёмче и композиция оригинальнее. Небольшие шарики скатываются по наклонному срезу цилиндров в их вертикальные разрезы. Несколько шариков лежит внизу. Иносказание: шарики - люди, цилиндры - судьбы, - и идея слабости человека перед лицом судьбы (сродни гетевской "Слаб человек, потворствуя уделу...") выражена претенциозно, да и непонятно, пока не прочтешь название.

В. Антонов в композиции "Горы", наоборот, будто и не ставит перед собой задачи создать непременно глубокий психологический образ. Несколько пирамидок лишь условно обозначают горы, несколько других форм условно названы "Икебана". Для художника важнее здесь другая игра - игра в технологию. Он, пожалуй, единственный среди современных ювелиров знает секрет пайки различных металлов без их цветового изменения. В этих условных пирамидках соединилось около двадцати сплавов и чистых металлов, цветовые переходы от одного к другому найдены с ювелирной взыскательностью мастера и чуткого к цвету художника. Но лирический образ не состоялся. Пирамидки остались пирамидками, не более.

А. Бокотей. Композиция 'Казак Мамай'. Стекло, гута. 1982-1983

Н. Гущина. Композиция 'Венок'. Латунь, литье, камень

Подобные работы наталкивают на размышление о специфике ювелирной пластики и на сравнение позиций, которые занимают сейчас ленинградские и московские художники в развитии этого движения.

На первой выставке московских ювелиров в декабре 1985 года было мало "чистой" пластики. Но такие изделия, как "Топологический этюд" А. Селиванова, супрематические опусы А. Семенова, кольцо Афанасьевой "Внедрение", кольцо А. Дороднова "Турбина", "Трансформация формы" Л. Корнеева, "Кольцо" В. Гончарова, переросли утилитарную предназначенность и размерами, и формой. Они предстают как пластически-пространственные построения и дают повод для сравнения, аналогий с ленинградскими работами. Ф. Кузнецов - московский виртуоз ювелирного искусства. Поразительны его работы с титаном и нержавеющей сталью! Когда смотришь на переливчатые плоскости форм предметов, которые он называет брошами, менее всего приходят на ум ассоциации с костюмом, лицом. Их притягательная сила в другом - в тонкой графике линий, в мягких теневых переходах - волшебстве таинственного мерцания металла, не золота, не серебра - нержавеющей стали! Они пробуждают фантазию, рождают величайшее эстетическое наслаждение.

В. Горин, ленинградец, создает свои композиции тоже из стали и различных сплавов. Тоже "играет" с техниками, особенно с покрытиями, с эффектами ирризации металла. Его работы нарочито брутальны, но он мало заботится о собственно ювелирной стороне своего дела. Потаенные свойства металла он раскрывает для достижения образности. В этом - позиция и самого В. Горина, и других его ленинградских единомышленников. Окном в космос предстает композиция В. Горина "Испытание-2". Она выполнена в тех же, что и у Ф. Кузнецова, материалах - в титане и нержавеющей стали. Две работы разных мастеров - два одинаково интересных индивидуальных хода.

Л. Лендов - гордость московских ювелиров. В его брошах - оптическое стекло, мельхиор, эмаль - все сверкает, искрится, живет.

Ленинградец В. Долбин вплавляет в оптическое стекло металл, гравирует и пескоструит его, создавая отдельные декоративные формы, похожие на работы художников стекла. Металлические включения, тонко и тщательно исполненные, органично сплавлены с блеском и цветными переливами стекла. Эти работы располагают к спокойному созерцательному восприятию. Довольно крупные (высотой 40 см) объемы стекла льют ровный свет. Я невольно сравниваю миры Ленцова, открывающиеся глазу в "призматических углублениях его работ, с идиллическими пейзажами В. Долбина. В них тоже два подхода, две трактовки темы, возможностей материала, использования техники. Но взгляд Ленцова острее, выявление эстетических свойств материала больше, и потому его работы не эффектнее, но значительнее.

Перекидывая мостики аналогий между работами ленинградцев и москвичей, становится совершенно очевидным, что у ювелиров все возрастает потребность сказать о мире, о жизни и о себе нечто более и значительное, чем это позволяет утилитарная форма. Не случайно и не стихийно сначала в стекле, затем в керамике и вот теперь в ювелирном деле возникли и развиваются эти тенденции. Соотношение утилитарного и декоративного всегда колебалось в искусстве предметного мира. Пышность бронзы барокко преображает предмет до полной его неузнаваемости, и по сути он становится декоративной композицией на тему часов, светильников и т. д.

В. Бурнин. Композиция 'Первые петухи'. Яшма, мельхиор

А. Гордин. Композиция 'Белая ночь'. Металл, смешанная техника

Г. Ковалева. Композиция 'Ожидание'. Агат, мельхиор, хрусталь, смешанная техника

Ю. Жохов. Композиция 'Люди, судьбы'. Сталь

Ювелирная пластика - закономерное явление современной художественной жизни. Ее движение цельно, и потому работы молодых московских ювелиров предлагают размышления на тему. Пусть они в рамках традиционных украшений. Не в этом дело. Размышления прорываются с настойчивостью и непреложностью. Можно, конечно, желать, чтобы броши Ф. Кузнецова и Л. Ленцова были декоративными плакетками, а можно и не желать. Важно то, что в них - миры. Они раскрываются перед нами, манят, волнуют... Ну, а ориентации отдельных школ, групп и просто художнических индивидуальностей могут быть сколь угодно различны. Мне кажется, что, оставаясь в рамках традиционности, московские художники более тяготеют к принципам народного искусства, где вещь все-таки всегда оставалась потенциально могущей быть использованной, даже если никогда и не употреблялась. Ленинградская же группа ближе к изделиям фирмы Фаберже.

Важно отметить, что направленность поиска у москвичей и ленинградцев различна. И потому различны должны быть критерии оценок. Ленинградцы, ступив на путь создания декоративной пластики, во главу угла поставили образность. Вот почему многие собственно ювелирные приемы остались в тени даже у тех художников, которые считаются ювелирами высокого класса. Другие стали утверждаться в металлопластике. И часто за якобы брутальностью, импрессионистичностью или эскизностью приема скрывают "плохонарисованность" и "небрежносделанность". У москвичей - во всем отточенность мастерства, высокая ювелирность, блистательность.

Сравним композицию Л. Тиллинг "Окно на чердаке" и брошь Н. Гаттенбергер. Обе они сделаны из металлической сетки, но различное назначение вещей продиктовало и разные композиции, и разные приемы.

У Тиллинг - настенное украшение. Своеобразный натюрморт: в деревянную раму заключена металлическая сетка, по которой, как мозаика, разбросаны разноцветные смальтовые жучки, мушки, травки, попавшие в эту серебристую паутину., Подкупают в этой работе прежде всего опоэтизированность мотива, тонко раскрытая образность и остроумно использованная для этого металлическая сетка.

В броши Гаттенбергер латунная сетка растянута в круглых пяльцах, из которых довольно значительно выступают концы сетки, изображены монограмма, узор, воткнута игла с нитью. Бросается в глаза ювелирная тщательность отделки. Собственно, в этом и заключен принципиально разный подход. У Тиллинг - сознательная брутальность. Даже деревянную раму она стремится сделать компонентом композиции и не обрабатывает ее поверхность. Чердак, окно, паутина... художница увидела здесь лирику и передала ее.

Ленинградская художница Н. Быкова создает композицию из этих же элементов - латунная сетка, мозаика, круглые пяльцы, игла. Ювелирность приема здесь проявилась ближе к позиции Гаттенбергер, но образ суше и холоднее.

Как тонко сбалансированы два полюса творческого процесса. Чуть в одну сторону - потерял одухотворение, порыв, чуть в другую - ушло мастерство, сделанность.

Мне нравится пластический ход москвича Л. Корнеева в его серии "Трансформация формы". Но претит заявка на утилитарность. Заколки уже не заколки - формы, динамичные, остро прочувствованные в движении и соединении двух материалов - металла и кости. У В. Поволоцкой есть похожий на этот ход в композиции "Пробуждение", которая построена на изменении идентичных форм в украшениях - гривнах и подвесках. Бронза и дымчатый кварц удачно сгармонированы по цвету. Каплевидные формы камня и чеканная, строго отточенная форма бронзового оформления сплавлены в лирическую образность: начало весны, капель... И может, от этой нежности, прочувствованной в замысле, изделия "уютны", их хочется носить. Это сравнение еще раз подтверждает, что пластическое мышление художников-ювелиров развивается параллельно в Ленинграде и в Москве. Но изначальная и более лирическая образность как основа пластической интерпретации - особенность ленинградских работ.

В. Горин. Композиция 'Испытание-2'. Сталь

Анализируя ленинградскую ювелирную пластику, проводя аналогии с московской, стараясь нащупать специфическую нить их развития, я вижу в них больше общности, чем различия. В этой общности - основа для дальнейшего плодотворного развития всего движения.

Различающиеся стилистические ориентации москвичей и ленинградцев, разобранные выше на сравнительных анализах, позволяют сделать вывод, что московские ювелиры более пристрастны к супрематически-конструктивистским формам, ленинградцы тяготеют к некоему "идиллическому жанру", имеющему сейчас довольно широкое распространение и в станковых формах изобразительного искусства. Произойдет ли изменение этих ориентации, наметится ли "перетекание жанров", будут ли уступки и пересмотр убеждений - покажет время. Сейчас же необходимо судить о творчестве художника с учетом этих локальных особенностей.

Так ленинградцы, углубившись в "идиллическую" сторону образности, ставят и решают композиционные задачи более вариабельно, остро и неожиданно, чем москвичи. И оценивать в их работах следует прежде всего это, а затем все остальное.

В своих пристрастиях к композиционным группам, сложносоставным формам ленинградцы большое место уделяют игровой образности. В ленинградской керамике уже, можно считать, сложилась некая традиция игровой культуры. Серьезна, умна игра А. Задорина; нежна, поэтична - Н. Савиновой; эксцентрична у А. Громова.

Ювелиры живо воспринимают найденное до них и развивают в соответствии со спецификой своего дела.

В пластических образах то с иронией, то с тихой грустью и неизменно с оттенком парадоксальности передает Г. Быков происходящее вокруг. Вот несколько пар очков - емкие психологические портретные характеристики. Или два зонтика в натуральную величину - "Прогулка". Вечная тема - Он и Она. Можно было бы заметить, что Быкову недостает ювелирности, тонкости отделки, но ведь он и не стремится к этому. Зато образность его произведений неожиданна, интересна, и творческий поиск этого художника заслуживает одобрения.

Тема "Клоуна" Л. Тиллинг тоже игровая. Основное достоинство работы - живая образность и превосходно продуманная композиция. Литая фигурка клоуна полна какой-то мучительной напряженности, той неоднозначности, которая присуща всем клоунам мира, всем страдающим Пьеро. Ритмическая перекличка колец воздушных гимнастов с плотной литой фигуркой клоуна и ажурным разносмальтовым букетом и натюрмортом наверху образует одно замкнутое пространство, в котором найдено оптимальное соотношение всех элементов. Отличная по композиции, эта работа посредственна по ювелирности исполнения. Однако не следует упрекать в этом мастера: виртуозность отделки не входила в его задачу.

В игровом ключе исполнена композиция В. Павлова "Танцуем все": металлический спрут, в каждом щупальце которого свой музыкальный инструмент. Привлекают в этой работе и нетривиальная образность, и динамическая, полная экспрессии композиция, и высокое мастерство художественного литья.

И все-таки ленинградская ювелирная пластика более всего - лирическая, и в выборе сюжетов, и в их трактовке.

"Белые ночи" - сюжет, часто встречающийся на ленинградских ювелирных выставках. В лаконичной, классически-строгой композиции Т. Алексеевой под этим названием горный хрусталь, кварц и мельхиор соединились в образности, уводящей даже не к архитектурным ассоциациям "строгого, стройного вида" нашего города, а скорее к музыкальным - тихое трио, Моцарт, Вивальди... Так чиста, так ясна мысль и так звучен найденный прием.

Поэтическая композиция "Белая ночь" А. Гордина - будто одно широкое окно с не сколькими фрагментами-окнами, за которыми свои жизни. В каждом квадрате-окне литое на фоне обсидиана бронзовое изображение - скрипачка, художник, свеча ...

В "Ожидании" Г. Ковалевой - мотив проще, но не менее поэтичный. Агатовая ваза-стакан, трогательные тонкие ветки с хрустальными почками - предвестие жизни, ожидание весны.

Бесхитростен и лиричен мотив работы В. Бурнина "Первые петухи". Мельхиоровые петухи гордо восседают на мельхиоровых шестах с яшмовыми вставками, которые - тоже гордо - изображают из себя стелы.

В высказываниях художников-ювелиров о своем деле, о своих целях в искусстве, опубликованных в журнале "Декоративное искусство СССР" (№ 8, 1984), есть такие слова рижанина Индулиса Урбанса: "Настроить личность на душевную чистоту". Лучше не скажешь!

Я вижу эту цель во многих чистых и звучных работах ленинградских ювелиров. Мне верится, что об этой душевной чистоте возвещают и "Первые петухи" В. Бурнина и звонят колокола в композиции А. Гордина "Музыкант".

В композиции "Музыкант" небольшая фигурка (13 см) подалась вперед, держа в руках нити семи колоколов, светящихся нежным фиолетовым блеском стекла. На груди фигурки - вставка из такого же стекла - как необходимый удар кисти, как последний аккорд, заключивший в себе соединение души и звуков... Колокола удерживаются в пространстве тонкими тросами, отходящими вверх. Оригинально найденный конструктивный ход создал особое замкнутое поле композиции. Техника пайки серебристого мельхиора позволила автору сделать акцент на неровности поверхности, ее живописной измятости и тем самым придать всему образу эмоциональное состояние, а фактуре - ощутимую материальность. Еще одна особенность у этой работы: сделанная из мельхиора и стекла, она кажется выполненной в серебре с аметистом. В небольшой фигуративной пластике такие имитации уместны, если им найдена яркая образная выразительность. Это еще раз подтверждает возможность в работе с недорогими материалами создавать произведения высокой духовности и эстетической значимости. Однако из этого вовсе не следует, что развитие пластики пойдет по пути подобных имитаций. Использование сугубо ювелирных традиционных техник в крупных композициях, в небольших настольных и настенных украшениях тоже отличает ленинградскую пластику. На одной из выставок К. Петров-Полярный показал композицию "Знаки зодиака". Она состояла из шестнадцати дисков размером 20 см, изображающих знаки зодиака и четыре времени года, и была исполнена в великолепных эмалях по меди. Композиция в круге из хорошей текстуры дерева являла собой произведение, могущее не просто украсить, но одухотворить любой интерьер. И хотя эта работа вызвала противоречивые суждения о возможности называть ее пластикой, мне представляется правомерным и такое решение, тем более, что оно отличается высоким профессиональным уровнем - и художественным, и исполнительским. Я бы назвала "Знаки зодиака" "плоско решенной пластикой".

В продолжение этого хода развития через два года была показана еще одна крупная плоская декоративная пластика П. Потехина и В. Чернякова, созданная для интерьера детского сада. Так же как и работа К. Петрова-Полярного, она высокопрофессиональна, но ее образность другая - более условная, более игровая, соответствующая среде ее обитания.

Поиски художников ювелирной пластики разнообразны, вдохновенны. Не все еще определилось на этом пути. Несомненно одно - есть развитие, есть движение. Все остальное приложится.